Лощина

Стоя на коленях в трехфутовой выработке, Бадди забылся в рабочем ритме цепи — в мерцании песчаника и угля под головным фонарем, в погрузке, подъеме, ссыпании. Все здесь было не таким, как в настоящей шахте: никаких электровозов и глубинных штреков, только погрузка, подъем, ссыпание, только вспышки головных фонарей. Бадди работал, и ему вспоминалось, как отец опускал его в колодец. Очень давно, летом он трогал прохладные кафельные стенки, вдыхал влажный воздух, слышал скрип воротка в синем круге над своей головой. Жестяное ведро хлопнуло под его ножками, и он расплакался. Сверху отец стал выбирать веревку. «Вот так-то», — смеялся отец, пока нес его домой.

А потом было все остальное: их переезд с горы, закрытие большой шахты, пособие. Люди в цепи работали молча, и Бадди казалось, что они думают о всякой ерунде. С того места, где он бил породу, виднелся серый просвет шахтного устья. Мартовский ветер раздувал возле устья пыльные облачка. Полутонная вагонетка наполнилась, и последний человек в цепи затолкал ее к рудоспуску.

[ ... ]